Последние отзывы

  223  

Я холодно посмотрела на его сердитое лицо и пылающие гневом глаза, и тогда он посмел демонстративно повернуться ко мне спиной.

Присутствующие замерли на месте. Я сама не верила собственным глазам. Подобный выпад не мог остаться безнаказанным. Я шагнула к Эссексу и с размаху влепила ему две затрещины.

— Вон отсюда! — крикнула я. — Ваше место на виселице!

Но Эссекс и тут не угомонился. Он свирепо обернулся и схватился за эфес шпаги, словно собирался наброситься на меня с оружием в руках.

— Такого обращения я не стерпел бы и от самого короля Генри, вашего отца! — воскликнул он. — Никто не смеет меня оскорблять! И уж во всяком случае монарх в юбке!

Я потрясенно молчала, а когда вновь обрела голос и хотела кликнуть стражу, Эссекс уже выбежал из палаты.

* * *

О сцене на Совете говорил весь двор. Придворные не сомневались, что теперь Эссексу конец.

Конечно, его следовало бы заточить в Тауэр и предать казни как государственного преступника. Но я совсем растерялась и не знала, как поступить.

Он просто глупый мальчишка, твердила я себе вновь и вновь.

Не мальчишка, а молодой человек, и к тому же очень опасный, нашептывала мудрая половина моей натуры. Вспомни о письмах в Шотландию. Разве такой человек способен ценить твою любовь? Он приносит несчастье всякому, кто с ним близок. Как незавидна доля бедной Фрэнсис Уолсингэм! Даже мать Эссекса достойна сочувствия.

Мне доносили, что друзья молодого графа уговаривают его просить у меня прощения. Если б Эссекс повинился, я бы, наверное, его простила. Но шли недели, а опальный фаворит не подавал о себе никаких вестей.

Потом произошло такое, что я и думать забыла об Эссексе. Роберт Сесил сообщил, что его отец совсем плох.

Я немедленно отправилась к старику и увидела, что он уже не может подняться с постели. Сесил лишь бросил на меня виноватый взгляд, а я покрыла поцелуями его опухшие от болезни руки.

— Мой дорогой друг, Эльф только сегодня сообщил мне, что вы до такой степени нездоровы, иначе я пришла бы раньше.

— Вы слишком милостивы, ваше величество.

— Я приду еще. Я буду приходить каждый день, пока вы не встанете на ноги.

Он грустно покачал головой:

— Мне уже не подняться с этого ложа.

— Вздор! Вы должны непременно поправиться. Вы были подле меня столько лет! Разве смогу я обходиться без вас?

Мы оба были глубоко взволнованны.

Поднявшись, я строго спросила, чем его тут кормят. Мне ответили, что лорд Берли может есть только жидкое, да и то совсем чуть-чуть. Руки его так распухли, что он не мог держать ложку. Я велела изготовить питательную кашицу, целебные свойства которой мне были доподлинно известны, и сама кормила моего министра с ложечки, как малого ребенка.

Он прошептал, что единственное, о чем он сожалеет перед смертью, — так это о том, что больше не сможет мне служить.

— Ни у одной из королев не было более верного слуги, — сказала я. — Я нередко ругала вас, мой милый Святой, даже гневалась. Но я всегда вас любила, всегда ценила ваши достоинства.

Потом я долго молча сидела возле его изголовья, глядя в пространство. Сомнения не было — Берли умирал.

— Роберт будет хорошо служить вам, — с трудом произнес он. — Ради этого я его и растил. Он умный, способный мальчик.

Я кивнула. Бедный Берли, такой достойный человек, и как жестоко обошлась с ним судьба. Он нежно любил свою семью, заботился о детях, но его первенец, Томас, вырос пустым, никчемным человеком, а второй сын, Роберт, родился с физическим изъяном. Я знала, что Эльф — истинное сокровище, но разве мог он заменить мне своего отца? Нет, такого советника, как Берли, у меня больше не будет…

Сесил был не просто блестящим министром, но еще и близким другом. Нас объединяло так много, мы даже страдали одними и теми же недугами — например, постоянными зубными болями. А сколько приятных минут провели, рассказывая друг другу о своих недомоганиях. А когда Сесил лишился сначала дочери, а потом жены, я была рядом и утешала его, как могла.

Жизнь безжалостна. На Сесила тогда обрушилась целая череда смертей: сначала скончалась его мать, через год дочь, еще через год жена. Это были самые близкие ему люди. А сколько натерпелся Берли от своего зятя, графа Оксфорда! Правда, дети от этого брака доставили ему много радости. Умирал очень хороший человек, и сердце мое наполнилось скорбью.

Конец неумолимо приближался. Скоро я потеряю еще одного друга, самого дорогого. Я чувствовала себя бесконечно одинокой. Мои соратники покидали меня один за другим.

  223