Глава четвертая

Нана поставила перед Сирингой вареное яйцо.

Та вопрошающе посмотрела на старую няню:

— Откуда это?

— Миссис Гири ссудила мне полдесятка, — ответила кормилица.

— Вы хотите сказать, что она дала их в долг?! — воскликнула Сиринга. — Нет, Нана, мы не можем себе этого позволить.

Старая кормилица подбоченилась.

— А теперь послушайте меня, мисс Сиринга. Если вы думаете, что я буду безучастно смотреть на то, как вы морите себя голодом, то вы ошибаетесь! Мы и так последние две недели живем только на картофеле да горстке овощей с огорода. Я с этим больше мириться не намерена! — Нана ненадолго замолчала, а поскольку Сиринга ничего не ответила, то она продолжила свою тираду: — У нас даже щепотки чая не осталось.

Я в самом страшном сне не могла себе представить, что настанет время, когда я не смогу позволить себе чашку чая!

— Я знаю, Нана, — убитым голосом ответила Сиринга. — Для вас это даже хуже, чем для меня. Но мы не можем залезать в долги, вы должны это понимать.

— Да разве кто заметит несколько шиллингов? — сердито спросила кормилица. — Во всяком случае, не его светлость, ведь он слишком далек от нашей простой жизни. Разве он оставит веселые огни Лондона ради скучной жизни в деревне?

— С какой стати ему тревожиться о нас? — спросила Сиринга. — Его агент наверняка заплатил за меня деньги по ошибке.

Ее голос прозвучал так, будто она разговаривала сама с собой. И все-таки, снова посмотрев на яйцо, она машинально взяла салфетку.

— Съешьте его, пока оно горячее, — попросила няня. — Вы же сами знаете, что голодны, хотя гордость и не позволяет вам в этом признаться.

— Конечно, я голодна, — согласилась Сиринга, и, разбив скорлупу на верхушке яйца, проглотила ложечку белка. — Но нам непозволительно жить в долг. — Проглотив еще одну ложку, она поспешно спросила: — Вы сами-то съели яйцо, Нана?

— Съела, съела и ничуть этого не стыжусь, — сердито ответила няня. — Мне уже шестьдесят, и еще никогда в жизни мне не приходилось работать голодной. И я не собираюсь жить по-другому.

Нана довольно проследила за тем, как Сиринга доела яйцо, и сказала:

— Миссис Гири все еще хочет купить зеркало. Она готова заплатить за него три фунта, а на эти деньги мы сможем купить горы съестного.

— Но оно ведь уже не наше, и мы не можем его продать, — ответила Сиринга. — Вы знаете это не хуже меня.

— Неужто вы думаете, что его светлость хватится какого-то зеркала, когда у него есть Кингс-Кип?

— Он заплатил за него, и теперь оно принадлежит ему, — ответила Сиринга. — Знает он о нем или нет, это не важно. Совесть не позволяет мне пойти на обман.

  27