Последние отзывы

  20  

— Я принесла вам кофе, отец.

— Кофе! — прорычал сэр Хью. — Я хочу бренди, и будь я проклят, если не раздобуду его! Прикажи, чтобы мне принесли горячую воду для бритья и мои сапоги. Надеюсь, что эта лентяйка, старуха кормилица, вычистила их.

— Да, отец, Нана вычистила их. И еще она выстирала вашу лучшую рубашку, накрахмалила ее и выгладила, — ответила Сиринга. — Ваш сюртук также вычищен и отглажен. — Она глубоко вздохнула. — Прошу вас, отец, не надо больше пить! — взмолилась она. — Если вам придется разговаривать с людьми, пришедшими на торги, то будет лучше, если они увидят вас трезвым и опрятным, а не…

Сиринга замолчала.

— Пьяным как сапожник! — язвительно закончил за нее фразу сэр Хью. — Напившимся, как свинья, пьяным в стельку, да как угодно можно сказать! Это означает моральное падение, утрату человеческого облика! Тот, кого ты сейчас видишь перед собой, недостоин быть твоим отцом!

В словах сэра Хью прозвучала нескрываемая горечь. Движимая порывом сострадания, Сиринга шагнула к нему и накрыла своей рукой его ладонь.

— Извините, отец, — прошептала она. — Вы же знаете, что я помогу, я сделаю все, что только будет в моих силах.

— Знаю, — ответил ей отец уже совсем другим тоном. — Ты славная девушка, Сиринга, твоя мать непременно гордилась бы тобой. — Стоило сэру Хью заговорить о покойной жене, как голос его смягчился и в его налитых кровью глазах блеснули слезы. — Это все потому, что я тоскую по моей Элизабет, — прошептал он. — Я не могу жить без нее, я никогда не смогу жить без нее. Как же она посмела уйти в мир иной и оставить меня одного, как, скажи мне, Сиринга?!

Подобные причитания были хорошо ей знакомы. Она знала, что после того, как отец выпьет и спустя какое-то время начнет трезветь, он становится уже не злобным, а слезливо-сентиментальным.

— Этого никогда не случилось бы, будь твоя мать по-прежнему с нами, — продолжил сэр Хью так, как будто разговаривал с самим собой. — Она удерживала меня от нелепых поступков, помогала вести себя так, как подобает порядочному человеку. О Сиринга, как же я мог так ее подвести?

По щекам сэра Хью потекли слезы. Сиринга с состраданием посмотрела на отца, прекрасно понимая, однако, что эти слезы — не более чем проявление чувствительности немолодого пьяного человека. Стоит ему выпить еще пару стаканов, как он снова станет злобным и агрессивным. Он будет проклинать заимодавцев и торговцев, захочет отправиться в Лондон, чтобы промотать последние деньги, потратив их на выпивку или спустив за карточным столом.

— Я принесу вам горячей воды для бритья, — сказала она и, вспомнив о завтраке, указала на чашку кофе: — Выпейте кофе, отец. Он придаст вам бодрости.

— Бодрости? Для чего? — переспросил отец. — Мое положение безнадежно, и я не вижу смысла жить дальше.

— Выпейте, отец, кофе, — настаивала Сиринга.

Продолжая что-то бормотать себе под нос, сэр Хью отпил немного из чашки и с отвращением произнес:

— Фу, вкус, как у помоев! Я хочу бренди!

— Тогда вы должны встать, — ответила Сиринга.

Взяв поднос, она вышла из комнаты. В это утро отец пребывал в скверном расположении духа. Так в отчаянии подумала она, спускаясь по лестнице вниз.

Три года назад, когда умерла ее мать, Сиринга очень тяжело переживала пьянство отца, его кошмарные перепады настроения. Теперь же она понемногу к ним привыкла.

Было гораздо хуже, когда сэр Хью впадал в скорбь, плакал, умолял простить его, раз за разом повторяя, как он тоскует по усопшей жене. За три года Сиринга смирилась с подобными сценами и воспринимала смену настроений отца как душевную фальшь, наигрыш.

Как бы ни жаловался он на жизнь, раздобыв каким-то образом пару гиней, он тотчас забывал обо всем и старался как можно быстрее их потратить. Он никогда не думал о последствиях, забывая о дочери и старой няне, служившей в их доме с тех пор, как родилась Сиринга. А ведь когда он отправлялся за карточный стол, им частенько даже нечего было есть.

Жутко сознавать его неукротимую тягу к спиртному. С каждым днем карты и выпивка становились для сэра Хью куда важнее, чем даже воспоминания об умершей жене. Он продал украшения, которыми в свое время так дорожила леди Мелтон и которые желала оставить Сиринге.

Вырученные за них деньги были спущены за один вечер, и тогда Сиринга подумала, что никогда не простит отцу подобное пренебрежение памятью умершей матери.

  20