43 
Растон спустился со стропил, когда она помахала ему колбаской, и последовал за ней через заднюю дверь конюшни. После того как кот слопал свое угощение, она взяла его на руки, чтобы приласкать, пока ждала, что Бунтарка заметит ее у забора, разделявшего два пастбища.
Жеребец Доминика снова поспешил к ней и, не колеблясь, взял морковку из ее рук. Ей с трудом верилось, что он норовистый, как утверждал Гэбриел. Когда к ней подошла Бунтарка, то кобыла даже не взглянула на морковку, которую Брук ей предложила, она была слишком занята тем, что поднимала хвост и размахивала им, пытаясь привлечь внимание жеребца, стоящего в паре футов от неё.
«Ох, милая», — подумала Брук. Бунтарка определенно дает понять о своих предпочтениях в выборе жеребца. Брук с удовольствием спарила бы их, пока они находились тут, в Ротдейле, но она чувствовала, что Доминик будет возражать, чтобы его жеребец покрыл её кобылку, просто потому, что он возражает против всего, что она предлагает. Кроме того, это была крайне деликатная тема, чтобы обсуждать это с ним до свадьбы. Но после свадьбы, если всё же будет это после…
Может и не быть этого «после». Он может поддаться ярости и вышвырнуть ее из своего дома. Но это должно произойти в момент слепой ярости. Доминик рассудительный, он не отдаст всё, что ему дорого, лишь бы от нее избавиться. Вот почему он так зол и делает всё возможное, чтобы заставить ее уехать по своей воле.
Сколько времени у него есть, чтобы выиграть эту битву? Был ли установлен лимит времени, за который они должны пожениться или потерять всё? Ее семья, конечно, не теряла время, отправляя ее сюда. Она должна спросить у него, и, наверное, она не должна заставлять его ждать, когда он её ожидает.
С этой мыслью она поспешила обратно в дом и сразу поднялась вверх по лестнице. Пес Доминика сидел за дверью и ждал, чтобы его впустили в комнату. Если ему не всегда разрешен вход в комнату, то пёс должен скрестись в дверь. Она была удивлена, не увидев на дверях следов от когтей. У животного, видимо, было больше терпения, чем у нее! Она быстро постучала в дверь. Пес зарычал на нее. Она взглянула вниз и увидела, что он нюхает ее руку. Брук ухмыльнулась.
— Ты почуял Растона, не так ли? Тебе стоит привыкнуть к его запаху, если мы с тобой хотим продолжить наше общение.
Дверь открылась, Гэбриел держал дверь широко распахнутой и быстро улыбнулся ей:
— Могу ли я сказать Вам, что сегодня Вы выглядите божественно, леди Уитворт?
Она не ответила. Неожиданный комплимент смутил ее, потому что она не привыкла получать комплименты такого рода. Комната снова была наполнена слугами Доминика. Даже камердинер высунул голову из-за угла, чтобы пожелать ей доброго утра.
Брук улыбнулась, приблизившись к кровати. Доминик был все еще одет в ночную рубашку, но, по крайней мере, на этот раз обе его ноги находились под простыней.
— У Вас всегда тут так многолюдно?
Его золотистые глаза следили за ней с первой секунды, как она появилась, и он уже хмурился. Тем не менее, он соизволил ответить.
— Один здесь чтобы помогать и выручать по мере необходимости. Ещё один никак не желает оставить мою одежду в покое. И один для того, чтобы чертовски раздражать.
Ее жизнерадостная улыбка исчезла, но решимость осталась.
— Если Вы имеете в виду меня…
— Я имею в виду Гэбриела, но ты, определенно, можешь быть добавлена к списку как раздражение.
— Некоторые вещи нет необходимости повторять. Я вполне осведомлена о Ваших чувствах, как и Вы о моих. Может быть, перемирие будет к месту?
— Пообещай, что уедешь до свадьбы — будет тебе перемирие.
Может быть, ей сделать вид, что она согласна уехать и посмотреть, какой он, когда не ворчит и не хмурится. Нет, она не посмеет дать ему надежду, а потом разбить её вдребезги. Она подошла к краю кровати и достала небольшие ножницы из кармана.
— Давайте посмотрим, прошло ли воспаление.
— Я чувствую себя лучше, — проворчал он.
— Правда? Но мазь еще нужно применять, если, конечно, Вы уже не исцелились чудесным образом.
Бросать ему его же слова, которые он использовал вчера, чтобы прогнать ее прочь, не самое мудрое решение. Она немного усмирила свой гнев, который уже подкрался к ней из-за его досадного замечания, и выдавила из себя еще одну улыбку, хотя Брук была уверена, Доминик мог заметить, что эта улыбка была фальшивой.
Но он не смотрел на нее. Он поднял покрывало, укрывавшее левую ногу, достаточно высоко, чтобы снять повязку самому, прежде чем она сделала бы это ножницами.
43 
