21 
– Да неужели? – Дмитрий затянул узел галстука. – Не возражаешь, если мы прервем занимательную дискуссию ради вон того человека в золотом халате? Похоже, шейх Джазратана решил поприветствовать нас лично.
– Я заметил, что вас что-то заботит, мой друг.
Дмитрий улыбнулся любезным словам шейха, хотя оба знали, что связывающие их отношения нельзя назвать дружбой. Саладин занимал слишком высокое положение и располагал слишком большой властью, чтобы иметь настоящих друзей. То же самое Дмитрий Макаров мог сказать о себе, но его вполне устраивало такое положение дел.
Дмитрий подождал, пока слуга поставит перед ним очередное блюдо и удалится, потом повернулся к шейху, напоминавшему профилем хищную птицу.
– Что вы имеете в виду?
– Вы весь вечер не сводите глаз со своей секретарши.
– Мне кажется, инстинкт заставляет мужчину смотреть на женщину. А Эрин – единственная представительница своего пола в этом зале.
– Справедливо, – сказал Саладин. – Но я не могу не отметить, что она не похожа на блондинок, с которыми вас обычно фотографируют.
– Вы удивляете меня, ваше величество, – ответил Дмитрий с сухой улыбкой. – В вас трудно заподозрить читателя таблоидов.
– Я всегда стараюсь узнать как можно больше о своих потенциальных деловых партнерах.
Сердце Дмитрия забилось сильнее – он чувствовал, что, как никогда, близок к успеху после стольких лет по-восточному неторопливых заковыристых переговоров. Однако преждевременно показывать торжество было бы ошибкой.
– Значит ли это, что вы решили продать мне скважину?
– Я стараюсь не говорить о делах за едой. – По лицу шейха пробежало непонятное Дмитрию облачко. – День был долгим, и ваша секретарша выглядит утомленной. Надеюсь, вы довольны тем, как вас разместили на ночлег?
Дмитрий напрягся, гадая, куда клонит Саладин. Неужели радушный хозяин пытается деликатно выяснить, не лучше ли было поселить гостя и его помощницу в одних апартаментах, а не в двух соседних? Нет. Шейх не мог угадать в них любовников, потому что одной случайной ночи много лет назад слишком мало, чтобы наложить такой отпечаток. Но Дмитрий не мог не признать, что та ночь странным образом намертво врезалась в его память. Он до мельчайших деталей помнил тело Эрин с узкими бедрами и маленькой грудью. И блаженство, испытанное при первом соитии. Это был запретный плод во всей его сладости.
Дмитрий перехватил направленный на Эрин взгляд Саладина и ощутил укол ревности. Сидя между принцем Халимом из Марабана и послом сопредельной Кирхи, мать его ребенка выглядела так, словно с рождения привыкла к дипломатическим ужинам в королевских дворцах. Дмитрию было сложно увязать эту Эрин с той, которую он знал. Та Эрин предпочитала держаться в тени и, в отличие от других его сотрудников, никогда не проявляла жадного интереса к светским мероприятиям. По дороге в Джазратан Дмитрий думал, что она застесняется окружающей роскоши, почувствует себя неуютно среди огромных хрустальных люстр и старинных мозаик с вкраплениями драгоценных камней, но, по всей видимости, он ее недооценил.
В Эрин обнаруживалось врожденное благородство манер, которого Дмитрий не замечал, когда она сидела в офисе, отвечая на бесконечные телефонные звонки. Он не обращал внимания, какие изящные у нее руки, пока в них не очутилась бесценная золотая и серебряная посуда Саладина. Зеленое, под цвет глаз, платье делало Эрин похожей на русалку, а гранатовый сок, который она пила, передал часть своего насыщенного цвета ее губам, подчеркнув их почти идеальный рисунок.
Дмитрий раздраженно прищурился. Да что с ним сегодня такое, чем Эрин его околдовала? Вместо того, чтобы думать о сделке, он гадал, что она сказала рассмеявшемуся после ее реплики послу Кирхи. Словно почувствовав его взгляд, Эрин повернулась и посмотрела на Дмитрия – глаза в глаза. На долю секунды он перестал видеть роскошный зал, слышать голоса гостей. Он мог воспринимать только стук своего сердца и лицо Эрин, внезапно показавшееся ему очень красивым.
Пальцы Дмитрия стиснули ножку бокала. Кто бы мог подумать, что Эрин Тернер будет чувствовать себя как дома в королевском дворце? Оказавшись здесь в результате довольно сомнительной истории, она тем не менее держалась со спокойным достоинством, вызывавшим инстинктивное уважение.
Дмитрий почувствовал, что возбуждается, и задался вопросом: действительно ли соски Эрин затвердели под его взглядом или это дикие игры его воображения? Он почти сожалел, что не насладился ею сполна, когда была возможность. Ведь в том, как его притянуло к ней тогда, ощущалось что-то первобытное и еще неизведанное. Странно, что все закончилось одной ночью. Но возможно, и к лучшему. То были слишком темные времена в его жизни – Дмитрий опасно балансировал на краю пропасти, чему Эрин была свидетелем.
21 
