Одиннадцать месяцев назад, мотель «Кларин-хаус» Дублин, Ирландия 6 августа, ДПС

Иерихон Бэрронс

— Кто там?

Два часа ночи. Люди спят. Ее голос из-за двери кажется сонным, нежным, южным, юным. Чертовски юным. Невинным. В моем зоопарке МакКайла Лейн — зверь уникальный.

— Иерихон Бэрронс.

— Что вам нужно? — От сонливости в ее голосе не осталось и следа. Перекатись она в постели через гремучую змею, ей и то не удалось бы казаться более проснувшейся.

Я смеюсь, беззвучно и безрадостно. Я хочу большего, чем она способна выдержать.

— Обмен информацией. Вы хотите знать, что это такое. Я хочу знать, откуда вы об этом узнали.

— Умник, да? Я еще в магазине это заметила. Что же тебя так задержало?

Ей не удается скрыть страх за сарказмом. Я тщательно подбираю следующие слова. Я хочу, чтобы она открыла дверь по собственной воле, чтобы сама пригласила меня войти. Эта вежливость по некоторым причинам важна для меня.

— Я не привык просить то, что мне нужно. Кроме того, не в моих привычках торговаться с женщинами.

Она некоторое время молчит, наслаждаясь моим ответом, — ведь я отнес ее к классу женщин, с которыми готов торговаться. Это позволяет ей ощутить крупицу контроля над ситуацией — словно я «ситуация». На ее пороге стоит не ситуация, а чертов катаклизм. Слова… Почему они вечно хотят слов? Почему они этим словам верят?

— Ну вот и привыкай, парень, потому что я никому не позволяю мной командовать. Кроме того, я никому и ничего не собираюсь отдавать даром.

Она назвала меня парнем. За одно только это я могу убить ее раньше, чем закончу допрашивать. Формальность заставляет ее считать меня менее зрелым, чем я есть, и менее опасным. Я готов надеть любую шкуру, лишь бы пробраться внутрь.

— Вы намерены открыть дверь, мисс Лейн, или мы будем вести беседу таким образом, чтобы кто угодно мог нас подслушать?

— Вы действительно намерены обменяться информацией?

— Да.

— И вы начнете первым?

— Начну.

Она так чертовски доверчива.

— Мы можем обменяться информацией через дверь.

Размечталась. У меня не настолько длинный óрган. Я пришел сюда за двумя вещами. И без них не уйду.

— Нет.

— Почему нет?

— Я предпочитаю конфиденциальность, мисс Лейн. Иначе обмен не состоится.

— Но я…

— Нет.

— Как вы нашли меня?

Скрипят пружины матраца. Шуршат натягиваемые джинсы.

— В моем заведении вы заказывали транспортное средство.

— Знаете, там, откуда я родом, такие заведения называют книжными магазинами. А транспортные средства — такси.

Это что, намек на наличие характера? Под ее пушистой шерсткой все же есть хребет?

— А там, откуда родом я, имеют представление о хороших манерах, мисс Лейн. Вы знакомы с этим понятием?

— Знакома, — бормочет она. — И я не виновата. Когда мне угрожают, наружу вырывается моя худшая половина.

Она открывает дверь. Выглядывает наружу. Над тонкой соплей дверной цепочки, которую я могу сломать, просто моргнув.

Твою мать, думаю я. Вот именно так. Разнообразие твоюматей в одной огромной проклятой куче. К примеру: мать мою, если я действительно хочу эту… эту… новорожденную имбецилку. И ей конец, если мой конец окажется в ней. И чтоб меня, если я уйду просто так. Достаточно уже того, что я выпустил ее из своего магазина. Нужно было убить таксиста. И уже тогда взять то, что я хотел.

Невинная. Мягкая. Приятно пахнущая. Лицо чуть припухло от сна. Светлая путаница волос так и просится, чтобы ее намотали на кулак. Я вижу, как эти волосы рассыпаются по ее спине, скользят по округлым ягодицам. Я вижу себя под ней, за ней. Входящим в нее. Что она сделает? Что скажет? Как она звучит, когда достигает пика? Теряет ли она, как и большинство женщин, частицу своей души в сексе? Оставит ли эту частицу мне? Черт.

— Могу я войти? — Я не улыбаюсь. От моих улыбок люди не расслабляются.

— Я не собираюсь пускать вас в свою комнату.

Глаза у нее зеленые, злые. Соски напряжены. Похоть не знает логики. Она поражает нас в самых странных местах в самое неподходящее время. Девочка даже не осознаéт, что сейчас ощущает. Она возвела между нами баррикаду из приличий и лжи. Я презираю подобный тип женщин. Мне отвратительна ее мягкая розовая невинность. Но мое тело не согласно со мной. И я думаю: почему она? Почему, к примеру, не уличный фонарь, с которым у нас столько же общего? Она — шифон и атласные ленточки. Я — сырое мясо и бритвенные лезвия. Меня никогда не влекло к противоположности. Мне нравится то, чем я являюсь.

  2