Последние отзывы

  115  

Он увидел всадника, всего на миг. Золотистые волосы, черный капюшон, слабый отблеск от медной броши на его плаще и от меча, которым тот отбивал все новые и новые атаки волка.

Потом туман опять сомкнулся.

Фин наугад ринулся вперед, разрубая клочья тумана и пытаясь криком отвлечь волка от несчастного, направить его на себя. Он вызвал ветер, чтобы под его напором разорвалось и рассеялось опутавшее его плотное, зловонное покрывало. Сквозь растрепанные клочья Фин видел, как запнулся конь, как волк изготовился к новому прыжку, – и он устремился в бой, метнув впереди себя энергетический заряд, чтобы остановить зверя.

Волк обернулся. Красный камень у него на шее и такие же красные глаза сверкали ярким огнем. Он прыгнул, желая вцепиться Фину в горло, но тот в последний миг успел отвернуть коня. Клыки ободрали Фину руку от плеча до запястья, бросок был такой силы, что его чуть не выкинуло из седла. Его ожгла боль, подобная адскому огню. Он выбросил вперед меч и нанес удар клинком и огнем, опалив волку бок, – и тут же боль, причиненная зверю, отозвалась жгучим холодом в отметине на его плече.

Он опять развернул скакуна на месте, нанося перед собой рубящие удары, так как туман вновь сомкнулся и лишил его обзора. Фин сражался вслепую и не сразу заметил, что из-за маневра оказался дальше от цели. Новый бросок, новый взрыв энергии – но волк уже был в воздухе, и, хотя раненый воин ударил мечом, зверь пронесся выше клинка и сомкнул челюсти на горле противника.

Издав боевой клич, Фин бросил коня вперед, сквозь неустойчивую завесу тумана.

И всадник, и его конь упали. Волк издал торжествующий рык и исчез, а вместе с ним исчез и туман.

Фин прямо на скаку спрыгнул на землю и опустился на колени рядом со светловолосым витязем. Его голубые глаза уже подернулись пеленой.

– Не уходи! – приказал Фин и наложил руку на зияющую рваную рану. – Смотри на меня. На меня! Я тебе помогу. Не уходи!

Но он знал, что его слова звучат неубедительно. У него не было такой силы, чтобы победить смерть, а на руках у него лежал умирающий.

Он это чувствовал – последний удар сердца, последний вздох.

– Ты проливал за него кровь, – вдруг прозвучал голос.

Охваченный гневом, болью, горем, Фин поднял глаза и увидел женщину. «Брэнна», – была его первая мысль. Но он тут же понял, что ошибся.

– Сорка.

– Да, я Сорка. Я Смуглая Ведьма Мейо. А это, на земле, мой муж. Бездыханный. Дайти, отважный и доблестный.

Она подошла ближе, и ее серое, как туман, платье колыхалось над землей. Темные глаза не отпускали Фина.

– Я все время вижу, как он гибнет. Из ночи в ночь, из года в год, из века в век. Это моя кара за то, что предала свой дар, свой обет. Но сегодня ты пролил за него кровь.

– Я опоздал. Не сумел ему помочь. Спаси я его – может, это спасло бы всех, но я не успел.

– Не в наших силах изменить, что было, и все же твоя кровь, кровь моего любимого и кровь Кэвона сегодня оросили эту землю. Не для того, чтобы изменить минувшее, а чтобы показать, что может быть.

Она тоже опустилась на колени и поцеловала Дайти в губы.

– Он погиб за меня, за своих детей. Бесстрашный, каким он всегда и был. Это моя оплошность. Я из злости навредила тебе, прокляла тебя, безвинного, и многих, кто был до тебя.

– Не из злости – от горя, – возразил ей Фин. – От горя и муки.

– От горя и муки? – Черные глаза Сорки сверкнули. – Это не оправдание! Я прокляла тебя. И всех, кто был между Кэвоном и тобой. А ведь написано: что пошлешь в мир, то тебе и вернется. Так и вышло. Вернулось втройне. Я взвалила бремя на своих детей. И на всех детей, что были потом.

– Ты их спасла! Отдала за них свою жизнь. Жизнь и силу.

Теперь Сорка улыбнулась, и, хотя улыбка была горестной, в ее глазах он видел Брэнну.

– Я крепко ухватилась за это горе, как если бы это был мой возлюбленный или любимое дитя. Думаю, я только этим горем и жила. Даже в то, что мне позволено было видеть, я отказывалась верить. Я не верила в то, что ты есть, не верила в тебя. Я знала, что в тебе течет не только кровь Кэвона, и все равно не хотела признавать правду.

– Какую правду?

Она взглянула на бездыханное тело Дайти.

– Ты – и его рода тоже. И теперь я знаю, его крови в тебе больше, чем крови Кэвона.

Рука Фина была залита кровью – и своей, и Дайти, – и этой рукой он схватил Сорку за локоть. От этого прикосновения побежали искры.

– Что? – вскричал Фин. – Что ты сказала?!

– Кэвон исцелился. Его силы хватило, чтобы восстать из пепла, в который я его обратила. И, исцеленный, он возжаждал мести. Добраться до моих детей он не мог – они были вне его досягаемости. Но у Дайти были сестры, и одна – такая нежная, такая свежая, такая чистая! На нее и пал его выбор, он взял ее и, помимо ее воли, заронил в нее свое семя. Она издала последний вздох вместе с первым вдохом ребенка. От этой линии ты и произошел. Ты ее потомок, потомок рода Дайти. В тебе течет одна с ним кровь, значит, ты, Финбар из рода Бэрков, и моего рода тоже. А я обошлась с тобой несправедливо.

  115