Глава 1

– Хватит! Я увольняюсь!

Ханна Меррифилд поморщилась и отодвинула телефонную трубку от своего уха, но затем снова прижала ее, чтобы сослуживцы из солидной бухгалтерской фирмы не услышали агрессивного голоса звонившего.

– Ну-ну, мистер Дьюи, – примирительным голосом произнесла она, – вы не можете сейчас уволиться.

– Не могу?! – возмущенно крикнул мистер Дьюи. – Не могу?

– Вы поставите меня в крайне затруднительное положение, – успокаивающе говорила Ханна, борясь с соблазном держать трубку подальше от своего уха. – Сегодня тридцатое ноября, до Рождества считанные недели.

– К черту Рождество!

Ханна не могла не согласиться: именно это ей самой хотелось сказать уже миллион раз. Она закрыла глаза, чтобы не видеть кипы бумаг, сваленных на столе. Ей хотелось наорать на мистера Дьюи, менеджера Рождественской фермы.

Елочная ферма принадлежала ее семье с конца тысяча восьмисотых годов. Ханна стала ее единственной владелицей полгода назад, после кончины матери.

Фермерская долина… Место, в которое она никогда не хотела возвращаться. И до этого звонка ей действительно казалось, что это возможно.

– Разве завтра не приезжает посетитель? – напомнила она Дьюи. – Потенциальный покупатель. Если бы вы продержались до его приезда и показали ферму, у меня бы появился шанс найти другого управляющего. Я буду вам очень признательна…

– Послушайте вот это.

Ханна услышала в трубке странный звук: визг шин и какой-то утробный рев.

– Это еще что?

– Чертов пони! Это сущий дьявол! И она снова сбежала. Я устал. Устал от этой карликовой лошади, от людей, стучащих в дверь моего коттеджа днем и ночью ради елок, венков и саней! Я больше не могу слышать эти «хо-хо-хо» и «веселого Рождества»! Я все это просто ненавижу, но больше всего Молли, эту карликовую лошадь!

На самом деле мистер Дьюи почти с пугающей точностью описывал ее собственные эмоции, которые одолевали Ханну каждый раз, как она оказывалась на Рождественской елочной ферме.

Все ее раздражение из-за тяжелой работы, продажи деревьев, костюмов эльфов и новых трюков отца, чтобы повысить спрос на елки и венки, накапливалось к концу сумасшедшей недели перед Рождеством.

– Мистер Дьюи, – осторожно спросила Ханна, – вы пили?

– Пил, но не так много, как планировал.

На этих словах телефон Ханны замолчал. Она сразу же перезвонила, но мистер Дьюи не взял трубку.

Ханна неподвижно сидела за столом. Лошадь свободно бегает по шоссе, а у нее, можно сказать, нет менеджера на последующие двадцать четыре самых прибыльных дня, предшествующих Рождеству!

Прибыль, которую приносила ферма, значительно сократилась за последние десять лет, и Ханну каждый раз одолевало состояние, близкое к панике, когда она думала о попытке покрыть эти расходы самостоятельно.

Ферму придется продать. Сейчас это необходимо, как никогда. Придется ей завтра самой встретиться с покупателем – может, что-то из этого и выйдет. Она просто не могла себе представить, что мистер Дьюи в его нынешнем состоянии способен совершить удачную сделку.

А что потом, спрашивала себя Ханна. Она не могла взять отпуск перед самым Рождеством.

Ферма находилась в двух часах езды к северу от Нью-Йорка. Норовистая Молли может погибнуть к тому времени, как Ханна туда доберется. Ее посетила жестокая мысль, которая наверняка приходила в голову и мистеру Дьюи: смерть Молли не принесет никому облегчения. Может, если Молли не станет, он передумает увольняться?

Ханна была просто в отчаянии!

Но прямо сейчас у нее были совсем другие заботы. Работа в крупной фирме научила ее одной важной вещи. Ответственность, ответственность и еще раз ответственность!

– Мне очень жаль, – заикаясь, говорила Ханна мистеру Бэнксу, своему начальнику, несколько минут спустя. – Мне нужно уехать, по семейным обстоятельствам.

Вообще-то это не совсем правда, потому что семьи у нее больше не было, равно как и надежды на то, что семья у нее скоро появится. Ее жених Даррен разорвал помолвку меньше чем через месяц после смерти ее матери.

Но Ханна не хотела сейчас об этом думать, у нее была куда более насущная проблема. Мистер Бэнкс не выглядел очень сочувствующим. Он спустил очки на кончик носа и неодобрительно посмотрел на нее.