3

Мэри-Энн всякий раз забавляло, когда на Энцио, этого могущественного человека, накатывало желание самому приготовить обед. Тогда он выгонял всех из кухни, повязывал фартук и начинал священнодействовать, колдуя над спагетти, чесночным хлебом и своим фирменным соусом «а ля Энцио». Так случилось и сегодня.

— Дорогой, ты такой смешной в этом фартуку прощебетала Мэри Энн. Она была единственной из всех домочадцев, кому Энцио разрешал находиться при этом на кухне, и то в качестве наблюдательницы.

— Ты не хочешь, чтобы твоя малышка Мэри помогла тебе?

«Малышка» — так прозвал ее Энцио. Ей было невдомек, что так он называл и всех ее предшественниц.

— Нет, — решительно покачал Энцио головой, — принеси-ка лучше немного вина.

Принеся вина, Мэри-Энн села на кухонный стол, свесив красивые длинные ноги. На ней было черное, плотно облегающее платье с глубоким вырезом. Энцио лично заботился о ее гардеробе, блюдя один и тот же стиль. Он не разрешал ей носить брюки или юбки и не терпел малейшей небрежности в ее одежде. Мэри-Энн это вполне устраивало. Сравнивая свою теперешнюю жизнь с прошлой, она находила, что быть вместе с Энцио несравненно приятнее, поэтому во всем шла ему навстречу. К тому же она не забывала, что Энцио знаменит, и ее самолюбию льстило, что она принадлежит такому человеку.

— А ну-ка, попробуй!

С гордым видом Энцио поднес к ее рту ложку с дымящимся, острым соусом.

Та послушно открыла рот и тут же громко и жалобно вскрикнула.

— Ай, Нунци, что ты делаешь, ведь горячо же, ты обжег своей малышке рот!

Энцио оглушительно расхохотался. Он был в праздничном настроении, сегодня вечером он готов был смеяться буквально надо всем.

— Какой ты противный, — надулась на него Мэри-Энн, — как ты можешь так поступать с твоей малышкой!

— Ты еще не знаешь, каким я бываю противным. — Энцио обмакнул палец в кипящий соус, облизнул его, хмыкнул довольно и добавил еще немного вина.

— Ты хорошенькая маленькая девочка, оставайся такой, какая ты есть — и все будет в порядке.

Мэри-Энн по-своему очень нравилась ему. Она была глупее, чем большинство ее предшественниц, и никогда не задавала лишних вопросов. Она была в его вкусе, а что касалось секса — то просто безотказна. С этим у него с Мэри никогда не было проблем. Он терпеть не мог, когда его отношения с женщинами превращались в обычную рутину: достаточно привести какую-нибудь из них к себе, как уже через пару недель она начинает считать тебя своей собственностью. И потом эти постоянные дурацкие вопросы, это неуемное любопытство, а то вдруг жалобы на головную боль, когда ему хочется женского тела. Энцио очень гордился тем, что даже теперь, в свои шестьдесят девять лет, он еще в состоянии был один, а то и два раза в неделю обладать женщиной. С удовольствием — и вместе с тем с долей грусти — он вспоминал о тех временах, когда он мог проделывать это до четырех раз за ночь. Да, он был мужчина что надо!

Теперь продолжить традицию должны его сыновья. К тому же у него их трое — здоровые молодые парни в самом соку, его гордость, надежда всей его жизни. Он не сомневался, что они продолжат род Бассалино, а когда он совсем состарится, будут защищать его, как он сейчас защищает их.

  4