Последние отзывы

  15  

Васко снова покачал головой, глаза его были полны слез.

— Ты решил выбрать идиота-полицейского и начать его понемногу мистифицировать. Понемногу ведя меня к ошибке, заставляя меня самого строить версию, провоцируя маленькими полупризнаниями, мелкими насмешками и окончательной исповедью и портретом убийцы. Никто тебе никогда не платил, чтобы ты туда ходил, это очевидно. Именно ты писал письма, именно ты все сделал. Хорошо сделал, Васко, но не совершенно. Стиль кричал о подделке. Главным образом, волосы. Но все-таки это сработало: два месяца назад я был убежден, что фоторобот, полученный с твоей помощью, поможет найти убийцу с вокзала, этого мертвенно-бледного человека с тонкими губами, человека из Дрё, человека в итальянском пиджаке. Я мог бы искать этого типа очень долго, не так ли, Васко? Но тебя это совершенно не волновало.

— Совершенно.

— Когда твой брат оказался спасен под прикрытием этих ложных следов, твоя работа была сделана. Спасение и свобода. Ты ушел со скамьи, успокоился. Через некоторое время дело было бы закрыто из-за того, что не смогли найти замечательного убийцу из Дрё.

Васко всхлипнул и вытер нос рукой. Адамберг пожал плечами.

— Не жалей о нем, — сказал он. — Твой брат этого не стоит, это я тебе говорю. Гвоздя не стоит.

Васко посмотрел на него и сжал челюсти.

— В конечном счете, — процедил он сквозь зубы, — всегда появляется тупой полицейский. Всегда откопает мерзость — сейчас или позже. Я правильно написал о тебе.

Адамберг улыбнулся, вытянул ноги и развел руки. Он казался довольным.

— Ты тревожился по-пустому, — сказал он. — Целых два месяца ты ломал комедию впустую. Видишь, твоя поэзия бесполезна. Но действительно были красивые моменты. Мне это нравилось. А затем ты превзошел себя, — добавил Адамберг, — принеся лакея и торшер, и поставив их рядом, как двух влюбленных на улице. Ты не одолжишь их нам на разок, так как я уверен, что Данглар, в сущности, о них жалеет.

Он, улыбаясь, кивнул Данглару. Поскольку Васко с застывшим лицом сидел и молчал, Адамберг встал, подошел к его постели и потрепал по плечу.

— Никто не пострадает, — тихо сказал он, кладя руку около шеи старика. — Это не твой брат ее убил.

Васко медленно поднял глаза на Адамберга.

— Это не твой брат, ты меня слышишь? Убийцу взяли вчера — это любовник Колетт, одержимый, который преследовал ее. Сейчас он в комиссариате 10-ого округа, и он признался во всем. Жестокий с женщинами, но это не твой брат.

Васко встал с постели и протянул дрожащие руки к Адамбергу.

— Нет, никакой лирики. Васко. Просто дай мне торшер для нашей конторы, если хочешь. Но я так понимаю, что тебе будет его не хватать.

Васко устремился в угол и взял прибор, стоящий около ног лакея. Адамберг передал его Данглару, который благодарно поклонился.

— Но, тем не менее, — рискнул Васко, — где были вы, полицейские, с этой погибшей женщиной на вокзале?

— Нигде. Несчастный случай. Сдано в архив.

Васко оперся на своего лакея и некоторое время оставался неподвижным.

— Так, убийцу, — сказал он, — никогда бы не нашли?

— Если бы ты не пришел надоедать нам? Нет, никогда.

— Ага, видишь, — сказал Васко улыбаясь, — поэзия тоже для чего-то годится.

Попрощавшись с Васко, полицейские спустились по лестнице, и Адамберг захотел обсушиться, прежде чем идти с ответным визитом к коллеге из 10-ого округа. Данглару это казалось разумным, его огорчало видеть промокшую и измятую одежду комиссара. Данглар покачал головой. У Адамберга была походка парня, которому наплевать на всех.

Лейтенант предложил обсохнуть на солнечной террасе кафе и воспользоваться этим, чтобы глотнуть белого вина. Вскоре оба уже устраивались за столиком, и Данглар суетился размещая между ними торшер на пологом тротуаре. К ним подбежал официант.

— Вы не можете ставить эту штуку сюда перед кафе, — сказал он. — Немедленно уберите ее.

— Нет, — ответил Данглар. — Это, чтобы лучше видеть. Это — мое добро, мое достоинство.

Ночь зверей

Поэтому, если бы люди не раздували целую историю вокруг Рождества, было бы меньше трагедий. Люди по необходимости разочаровываются. И это приводит к драме.

Оставшись один в кабинете, комиссар Адамберг неразборчиво писал, расположив блокнот на бедрах, а ноги положив на стол. Он встал на ночную вахту вместе с Деньо, который дремал в приемной. Было 24 декабря, особый день, и все остальные парни находились снаружи. Они собирались праздновать приход зимы. Меньшая часть из них не упустила бы эту возможность ни за что на свете, а большая — просто не могла от этого отвертеться.

  15